Холодная весна - Страница 135

135

Граф сжал ее пальцы и улыбнулся. Как только его губы приоткрылись, Арлетта увидела, что у ее будущего супруга не хватает половины передних зубов.

— Я очень уважаю вас за вашу доблесть и выдержку, — продолжал граф Этьен. — Некогда вы разозлили меня, но и научили многому. Я уважаю вас за то, что вы держались до конца. Я считаю вас женщиной чести. Ни о какой другой женщине на свете я не сказал бы этих слов, кроме как о герцогине Элеанор, матери короля Англии. Я был бы польщен, если бы вы, Арлетта де Ронсье, соизволили стать моею супругой, — заключил граф. — Я буду горд, если такая женщина, как вы, станет матерью моих детей. Одним словом, мадам, отныне вы — единственная женщина, на ком я могу жениться. Вы не откажете мне?

Арлетта проглотила комок, застрявший в горле.

— Граф Этьен, я согласна стать вашей женой.

Обращаясь к ней, он ни разу не обратился к ней согласно ее титулу — леди Арлетта, — но это мало что значило. У него была своя гордость, и она совсем не хотела унижать его. Она добивалась справедливости, и добилась ее. Неважно, чем кончится волокитное разбирательство по поводу якобы совершенного ее отцом ужасного преступления. В течение недели она станет графиней Фавелл.

Граф удовлетворенно потер сухие ладони.

— Отлично. — Он оглядел каменные стены. — Теперь, когда мы пришли к соглашению, я предлагаю вам вернуться назад в вашу горницу. Согласны?

В тот же день граф Этьен отправил посыльного в усадьбу Фавеллов в Ля Рок-Гажеак, поручив ему пригласить племянника и его супругу на торжества.

Петронилла и Луи сидели в саду позади главного дома на скамье, сделанной из половинки древесного ствола, и наблюдали за тем, как два их сына, двух и пяти лет, играли спелыми плодами, на которые этим летом был необычайный урожай. Старший мальчуган, Вильям, собирал падалицу, аккуратно складывая из яблок пирамидку. Лоренс рвал клевер.

Сцена была идиллической, и длилось это до тех пор, пока яблочная пирамидка не была достроена.

Как только Вильям успешно выполнил поставленную перед собой задачу, глаза его младшего брата Лоренса зажглись шаловливым огоньком. Он проковылял к яблокам и, прежде, чем Вильям осознал, что у брата на уме, Лоренс гордо водрузил свою коротенькую пухлую ножку на самую вершину горки и одним быстрым и точным ударом разрушил всю работу брата. Когда яблоки раскатились по сторонам, он плюхнулся на землю и торжествующе посмотрел на родителей, ожидая их похвалы.

Какое-то время Вильям, не в силах понять, что же произошло, просто кривил рот. Затем раздался истошный вой. Вильям, если хотел, мог своими воплями оглушить полсвета.

— Мама! Мама! — И, требуя своей доли внимания матери, он тоже повалился на траву, колотя руками и ногами в истерике.

Вздохнув, Петронилла поднялась, чтобы успокоить своего первенца.

— Ладно, ладно, Вильям. Не горюй. Давай я помогу тебе, и мы построим новую.

— Лоренс; плохой! Я ненавижу Лоренса!

— Не надо так говорить. Он же еще маленький. Он не ведает, что творит.

— Пусть папа побьет его.

Взгляды отца и матери встретились поверх головы мальчика.

— Он же был такой милый всего минуту тому назад, — сказала Петронилла. — Почему у него всегда все кончается плачем?

Она помогла Вильяму соорудить другую пирамидку и, как только та была закончена, вернулась на свое место рядом с мужем.

Именно в этот момент в саду появился посыльный графа. Он поклонился и подал Луи свиток.

— Господин Луи Фавелл, леди Петронилла. Имею честь передать вам приглашение на венчание графа Этьена Фавелла и Арлетты де Ронсье.

— Что?! — чуть не задохнулась Петронилла. — Что ты сказал?

Сообщение было произнесено еще раз.

Петронилла выслушала его с дрожащими губами. Она посмотрела на свиток, который читал ее муж и властно протянула руку.

— Дай-ка, я сама взгляну.

Во время чтения лицо ее приняло такое же выражение, которое было в глазах Вильяма, когда Лоренс расшвырял его яблоки.

— Извините меня, сэр Луи, — извиняющимся тоном произнес слуга. Но мне велено привезти его светлости ваш ответ.

— Поздравьте дядю от моего имени, — вежливо ответил Луи. — И скажите, что я считаю для себя честью быть в числе приглашенных и обязательно прибуду.

Посланник еще раз склонился в поклоне и покинул сад, стукнув калиткой.

И тут Петронилла дала волю эмоциям.

— Чума побери проклятую де Ронсье! Я-то считала, что мы в безопасности. Я была уверена, что он никогда не сойдется с ней, после того, как эта девка дала ему пощечину на глазах у всей Франции!

— В прошлый раз, когда я говорил с дядей, он сказал мне, что восхищается ее твердостью и непреклонностью, — мягко сообщил жене Луи.

— Непреклонностью? Ах пес поганый! — Петронилла бросила взгляд на своих сыновей.

Луи понимал, что понадобится немалое время, чтобы его жена примирилась с этим горьким разочарованием.

— Петронилла, — его карие глаза подернулись туманной пеленой. — Ты, конечно, не удержишься, чтобы чего-нибудь не натворить?

— Натворить? — Ее серые глаза блестели от ненависти, в голосе звучали визгливые нотки. — А что я могу сделать? Ведь они венчаются послезавтра!

— Я, право, не знаю, милая. Но когда у тебя делается такое выражение лица и появляется этот блеск в глазах — я готов ожидать чего угодно. Это напоминает мне о твоей болезни.

— Но я же теперь здорова.

— Да, благодарение судьбе, ты и в самом деле здорова.

Вечером накануне свадьбы Арлетта зашла в часовню, чтобы помолиться. В те времена церемонии венчания были, как правило, непродолжительными. Ее собственное венчание должно было состояться ровно в полдень перед часовней, во дворе замка. Большинство ее современников просто обменивались клятвами перед алтарем, но она выходила за графа, а не за какого-то поселянина — в таких случаях проводились более пышные торжества, включающие в себя, помимо прочего, специальное благодарственное богослужение.

135