Холодная весна - Страница 139

139

Невеста почувствовала, как горячая волна заливает ее лицо, и поспешно повернулась к мужу. Тот выглядел совершенным стариком.

— Еще вина, граф? — спросила она.

— Не откажусь.

Арлетта потянулась было к кувшину, но граф остановил ее руку.

— Не этого. Я собираюсь отведать проперченной ветчины с айвовым вареньем. С ветчиной прекрасно пойдет красное вино — племянник и леди Петронилла привезли нам бочонок бонэского. Я лучше выпью его. Хочешь попробовать?

— Нет, господин мой, благодарю. Я лучше выпью чего-нибудь полегче.

Теплый осенний день незаметно перешел в вечер. Наступила темнота, а праздник все продолжался. Все это время Арлетта провела за столом — ела и пила, пробуя всего понемножку. Тем не менее, к ночи у нее заболела голова.

Граф Этьен первым заметил, что его невеста выглядит утомленной.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?

Арлетта утвердительно кивнула.

Граф протянул руку и дотронулся до ее ладони.

— Надеюсь, ты не слишком нервничаешь?

Арлетта покраснела до корней волос, поняв его недвусмысленный намек, и решила солгать:

— Нет, господин мой.

— Вот и прекрасно. Давай уйдем из-за стола потихоньку, без шума. Согласна?

— Да…

— Тогда идем.

И, не говоря больше ни слова, граф поставил кубок на стол, поднялся и вывел молодую жену из зала. Они успели дойти до лестницы, прежде чем их отсутствие было замечено. Раздались хриплые возгласы гостей, пьяными голосами напутствующих молодоженов.

Петронилла со злорадной усмешкой поглядела на опустевшие места. Интересно, достаточно ли она намешала ивовой вытяжки в бочку с подаренным вином? Такой подарок был ее собственной выдумкой. Отец Петрониллы был виноторговцем, и, размышляя, как заставить графа проглотить отраву, она натолкнулась на счастливую мысль относительно бонэского. Вино, которое граф будет пить день за днем — вот что подойдет лучше всего. Несложно было подмешать зелье в вино, вот только хватило бы отравы на целую бочку. Она не могла довериться колдунье и выспросить все это у нее — к каким подозрениям привели бы такие расспросы! Ей пришлось действовать наугад и начать с того количества зелья, которое удалось достать. Хватит или не хватит того, что граф выпил сегодня?

Она видела, как граф, взяв графиню под руку, удалился из зала, и, выждав пару минут, осторожно последовала за ними.

Дверь графской опочивальни покоробилась и растрескалась от старости и сухости. Подглядывая через щель, она сумеет определить, хватило ли подсыпанного «лекарства», или оказалось мало.

Графская опочивальня была самой большой изо всех, которые Арлетте приходилось видеть в своей жизни.

Две стены были завешаны яркими гобеленами. Жар пылающего очага изгонял из помещения влажность холодной осенней ночи. Кровать под балдахином была огромной. Своим видом и размерами она совсем не соответствовала своему дряхлеющему хозяину. Несмотря на это, кровать немного успокоила понятное волнение невесты — она напомнила ей что-то родное, хорошо знакомое. Она очень походила на супружеское ложе ее родителей в Хуэльгастеле. Арлетта уже в течение нескольких месяцев не получала от Элеанор никаких известий — ни о состоянии здоровья Франсуа, ни о ходе судебного разбирательства по обвинению в измене. Утром она напишет мачехе и сообщит, что наконец-то стала графиней Фавелл. Элеанор, несомненно, попытается рассказать об этом отцу. Поймет ли он, прикованный к постели, что его дочь добилась наконец своего? Обрадуется ли он, что Арлетта заставила графа Этьена соблюсти условия брачного договора, пусть и ценой своей молодости?

С пересохшим горлом она смотрела на белую льняную простыню, а затем, отвернувшись, дернула завязки своего роскошного платья. У нее засосало под ложечкой.

Старый граф стоял за ее спиной; их окружало множество экзотических предметов, по-видимому, доставленных с Востока. Арлетта никогда не видела такого роскошного ковра на полу; ей казалось кощунством ступать по нему. Она слышала, что старик за ее спиной раздевается, небрежно швыряя предметы праздничного облачения в угол. Она испытывала просто-таки физическое неудобство от ощущения его присутствия. Казалось, что ее дыхание в тишине опочивальни слышно даже за дверью. И еще биение ее молодого горячего сердца, и потрескивание огня в очаге. Она не могла заставить себя посмотреть на графа.

Арлетта чувствовала себя очень неловко. Тяжелое парчовое платье, расстегнутое на спине, ласковыми волнами соскользнуло к ее стопам. Оно напоминало лужицу синего шелка. Арлетта нагнулась, чтобы сложить его поаккуратней.

— Оставь, — скомандовал граф хриплым голосом. — Так как я женился на тебе не ради твоих земель — ведь дело твоего отца все еще не решено, — значит, я взял тебя ради собственного удовольствия. Я хочу видеть, что ты можешь мне предложить. Снимай тунику.

В замешательстве невеста вглядывалась в глаза мужа, пытаясь отыскать в них искорку доброты и тепла, как в тот день, когда она впервые прибыла в Ля Фортресс. Но напрасно. Сердце ее упало. С той поры, как она покинула башню, супруг обращался с ней вежливо, но с прохладцей. Где же были его тепло, сострадание? В камень он, что ли, превратился, за эти семь несчастливых лет?

Глядя прямо на мужа, все еще надеясь найти в нем понимание, которое было ей так необходимо в эту ночь, Арлетта продолжала развязывать кружевные завязки на шее. Руки ее тряслись.

— Быстрее, быстрее, — подбадривал ее граф. Он нетерпеливо шагнул к огню, схватился за ворот ее туники и грубо содрал ее прямо через голову, попутно выдирая волосы.

139